Во время нашего ‘турне’, в одном селе возле самой линии соприкосновения в час ночи заглохла наша 70-ка.
Выбора не оставалолось и решено было оставить зампотеха с водителем, а самим двигать дальше.
Какого же было удивление, когда утром они приехали своим ходом.
Со слов Викторовича, пока они стояли и чесали затылки, предварительно дослав патроны в патронники, подошел к ним дедуган.
Поинтересовавшись, куда они дели свои американские хамеры, дед сгонял за инструментом, вместе с Викторовичем они открутили злосчастную деталь, потом старик разбудил своего зятя, и вдвоем с нашим старлеем отправились к тому за паяльником.
Выбора не оставалолось и решено было оставить зампотеха с водителем, а самим двигать дальше.
Какого же было удивление, когда утром они приехали своим ходом.
Со слов Викторовича, пока они стояли и чесали затылки, предварительно дослав патроны в патронники, подошел к ним дедуган.
Поинтересовавшись, куда они дели свои американские хамеры, дед сгонял за инструментом, вместе с Викторовичем они открутили злосчастную деталь, потом старик разбудил своего зятя, и вдвоем с нашим старлеем отправились к тому за паяльником.
Ночь. Отголоски канонады.
Посреди села стоит бтр, озаряемый вспышками отдаленных разрывов, с перепуганным водителем внутри.
Гоголь мог бы написать рассказ, но я не Гоголь и у меня в руках не гусинное перо, а кнопочная nokia x2, поэтому буду краток:
Посреди села стоит бтр, озаряемый вспышками отдаленных разрывов, с перепуганным водителем внутри.
Гоголь мог бы написать рассказ, но я не Гоголь и у меня в руках не гусинное перо, а кнопочная nokia x2, поэтому буду краток:
– под утро Викторович вернулся с отремонтированной деталью,
– Донбасс никогда не будет под Хунтой, потому что Донбасс и есть Хунта.
